Андрей Константинов. Странные ощущения от приговора Серебренникову // Петербургский дневник, 2020, № 109 от 29 июня, с. 13.

цитата

Журналист и писатель Андрей Константинов прокомментировал приговор режиссёру Кириллу Серебренникову, получившему 3 года условно со штрафом 800 тысяч рублей по делу о хищении почти 130 миллионов рублей.

Этот приговор, наверное, замышлялся как такой «и нашим и вашим», а в итоге получился «ни нашим ни вашим». Потому что либеральную общественность он не устраивает тем, что он обвинительный. А те, кто не либералы, задают резонный вопрос: «А что, можно 130 миллионов украсть и получить условно? Где можно записаться в очередь на таких условиях?»

Меня вообще удивляет скорее даже реакция либеральных деятелей искусства. Я видел, как актер Анатолий Белый, например, в эфире телеканала «Дождь» говорил о том, что это «победа с сединою на висках». А еще какие-то замечательные режиссеры говорят, что Россия должна извиниться на коленях перед Серебренниковым.

В обществе сложились некие маркеры, системы опознавания «свой-чужой». Вот парад Победы – если ты за парад Победы, то ты негодяй, если ты против парада Победы – ты интеллектуал, продвинутый человек, либерал, за все хорошее против всего плохого.

И в этом смысле здесь очень мало остается каких-то чисто юридических моментов. Мало кто думает о судье, о том, как она не спала ночь, думая, что там будет в приговоре, потому что мало кто искренне верит в то, что она не спала ночь.

Я не сторонник того, чтобы артисты и режиссеры шили тапочки на зоне. Тюрьма – плохое место, она никого не делает лучше. И в тюрьму отправлять надо, конечно, как можно меньше людей, и в основном отправлять за какие-то страшные преступления, связанные с насилием. Но тем не менее наказывать нужно. Наказание обязательно должно быть какое-то, чтобы не возникало ощущение какой-то, как выразился господин Белый «победы с сединою на висках».

Я слышал лично, как ведущая Арина Бородина на «Эхе Москвы» говорила о том, что было «бездоказательное следствие». У меня жена служит в Театре на Васильевском. Валерий Синельников, который обналичивал 25 миллионов для господина Серебренникова, – он был там очень долгое время актером, и они вместе гастролировали, и потом он стал замдиректора театра. А супруга господина Синельникова Наталья заведует труппой. И естественно, они все в курсе. Я имею в виду коллектив театра и мою супругу, про эту историю с обналичиванием 25 миллионов, которую господин Синельников сразу же признал. И говорил в кулуарных кругах о том, что никакая там «система» ничего не выжимала.

То есть в актерско-режиссерской среде все про все знают и все понимают. И никаких сомнений, иллюзий нет. Только как дело доходит до каких-то официальных заявлений, то все: «система» решила растоптать, порвать и съесть. А почему? А потому что «Кирилл был певцом свободы, он был слишком свободен, чтобы система могла это стерпеть».

«Системе», с моей точки зрения, глубоко наплевать на эти странные спектакли, где ходят голые мужчины, вот делать им больше нечего. Но как только вы такое скажете господам либералам, они немедленно покрываются синими пупырышками и говорят, что ты есть путинский наймит.

Что с этим делать, я не знаю. Это уже перешло из сферы логики и аргументации в вопросы веры. И потому вся эта история оставляет тягостное чувство. Она плохая, потому что то, что получилось, никого особо не удовлетворяет.

Законопатили бы в тюрьму этого мужчину с серьгой в ухе – тоже особой радости в этом нет. Но суд ему говорит: ты вор, ты не сознаешься, но наказывать мы тебя будем очень-очень мягко, потому что ты у нас творческий вор. Неприятная такая ситуация.

Я не могу подсказать, как это должно было быть. Но тут получается, что «и ты, паренек, не плачь», и вы, друзья в погонах, не обессудьте. Нехорошо, ни так ни сяк. Неприятное ощущение от этого всего. И нет ощущения справедливости. Помимо законности должно быть ощущение справедливости. А тут ощущения справедливости нет ни у кого, как мне кажется.

(с) Петербургский дневник

Андрей Константинов. Смотрите первые 20 минут // Город 812, 2019, №1-2(404-405) от 28 января, с. 36.

Смотрите первые 20 минут. Хорошее и плохое в фильме «Т-34»

Я выполнил свой обет ходить в кино 1 января. Посмотрел фильм «Т-34». С одной стороны, я не жалею, что посмотрел его. У меня нет того раздражения, которое было после «Викинга». В том числе и потому, что «Т-34» существенно покороче. И история попроще.

Вообще, этот фильм стоит посмотреть многим – ради первых 20 минут, когда под Москвой идет бой одного нашего танка против роты немецких танков под командованием аса-танкиста. Это сделано очень прилично. На большем накале. И технически интересно.

На этом, похоже, все и заканчивается. И это одна из серьезных сценарных ошибок – кульминация не на месте. Слишком круто в этом фильме взяли разбег, если такая заявка в начале, то напряжение должно нарастать к концу. А этого нет. Сценарий же как формула, в нем все должно быть гармонично.

Бой заканчивается тем, что немецкий негодяй-танкист ранит в спину нашего лейтенанта. Тот попадает в плен. Проходит два с лишним года. Лейтенант пытается из лагерей бежать. Его пытаются истязать. Но до конца доистязать не могут. И тут в голову немецкого танкиста, доросшего уже до штандартенфюрера, приходит светлая идея: создать из наших пленных танковый экипаж, посадить на тридцатьчетверку, чтобы немецкие танкисты на полигоне учились уничтожать танки противника.

Был советский фильм с похожим сюжетом – черно-белый такой. Там в конце, естественно, все погибли – потому что ну вырвался танк на свободу, и что дальше? Пронзительный был, хороший советский фильм.

В «Т-34» даже какие-то заимствования авторы себе из той картины позволяют, что не самый большой грех. Но дальше у них начинаются несуразности.

У наших танкистов оказываются снаряды – потому что немцы не стали вынимать из «Т-34» трупы танкистов. А наши пленные в танк залезли, увидели, что в нем еще и снаряды остались. И вот они эти снаряды выносят вместе с трупами, зарывают их в землю вместе с телами, чтобы потом эти снаряды отрыть… Это все напоминает Бэтмена. Но это же совсем другое кино!

В «Т-34» сценарист и режиссер – одно и то же лицо. И мне хочется сказать этому человеку и пароходу: друг, режиссер и сценарист – это совсем разные профессии, они предполагают разное видение. Сочетать, конечно, можно, если ты Юлий Цезарь, но и Цезарь плохо закончил.

Понятно, что создатели фильма захотели в кадр красивую женщину, которая непременно должна где-то оголить бедро. Конечно, таковая находится в этом концлагере – она там переводчиком служит. Говорят, что это актриса, сыгравшая эту даму, – невеста артиста, исполнившего тут главную роль. Я рад за молодых. Есть только один момент – немцы не брали наших женщин в плен.

Они их не брали никогда и ни при каких обстоятельствах, никаких женских лагерей не существовало. Потому что была прямая директива: женщин в плен не брать. Их зверски мучили, насиловали и расстреливали. Вот у Алексиевич в книге «У войны не женское лицо» есть история, там врач-военная вспоминает, как у них медсестричка попала в плен. Через день отбили деревушку. И нашли эту девушку. Она описывает это так: у нее были выколоты глаза, отрезана грудь, ее посадили на кол, ей было 19 лет, она была очень красивая.

Это нас любят корить за то, что наши дедушки насиловали немок, когда мы вошли в Германию. Насиловали, наверное, а потом кормили. Хотя скорее наоборот. Но я не слышал, чтобы кого-нибудь сажали на кол.

Но вернемся к фильму. Между этой девушкой-переводчицей и главным героем возникает любовь. Дальше начинается соревнование между нашим экипажем с 6 снарядами и этим танкистом-штандартенфюрером СС. И наши выигрывают со счетом 17:0. В конце – хеппи-энд.

Я не против хеппи-эндов. Я против того, чтобы в балаган все превращать. Тема этого не предполагает.

И что меня еще очень сильно кольнуло – почти в самом конце есть сцена, где на мосту зависает танк этого эсэсовца. Качается, вот-вот упадет. И понимая, что погибает, фашистская гадина протягивает руку нашему воину. Как солдат солдату. И наш парень, семь раз бежавший из плена, на котором живого места не осталось, пожимает эту руку. После чего штандартенфюрер и улетает в пропасть.

Тут товарищ Мединский сказал, что кто чего не понимает в этом фильме, тот мудак. Я вот не понимаю этого рукопожатия – может, вам такое нравится, товарищ Мединский? Мне такое не нравится совсем. Потому что не может быть никакого примирения с СС. Или этот сделан какой-то примиренческий жест в сторону Европы, которая погрязла в русофобии. Вы хотите показать, что открыты к диалогу? Или рассчитываете на прокат в Берлине?

И все же при всех моих претензиях – при очень слабой сценарной работе, при том, что нельзя мешать жанры – невозможно из боевика переходить в мелодраму и обратно, этот фильм стоит посмотреть. Ради первых 20 минут фильма – стилистически точных.

А то, что идет дальше, можно и пропустить – все эти гэги с немками, падающими в обморок, когда они видят наш танк. Я не против гэгов, юмора много и в фильме «В бой идут одни старики». Но тут юмор на уровне «Камеди клаба».

И последнее. Я вовсе не хочу, чтобы в конце непременно все погибали. Но ложным героизмом и ложным победительством очень легко оскорбить мертвых. Они нас не оставят в беде, как пел Высоцкий, если мы не будем из всего делать американский комикс. Комикс – для неглубоких. А мы глубокие. Если мы переходим к комиксу, то мельчаем. А я не хочу, чтобы исчезала глубина.

(с) Город 812